МЕЙЕР Владимир Эдуардович (11 (24).XII.1901- 20.11.1940) — русский советский актер. Заслуженный артист РСФСР (1937). Еще будучи студентом Театрального училища при Малом театре, принимал участие в спектаклях театра. В 1922 окончил училище и поступил в труппу Малого театра. Мейер начинал как комедийный актер, но после исполнения им роли Геннадия Дубравина («Огненный мост» Ромашова) стал играть и характерные драматические роли. Актер обладал неврастеническим темпераментом. В исполнении Мейера острота социальной характеристики сочеталась с легкой иронией, тонким изяществом. Лучшие роли: Маркиз Поза («Дон Карлос»), Яго; Арсений («Скутаревский» Леонова), Глумов («На всякого мудреца довольно простоты»). С 1935 занимался педагогической деятельностью, вел курс мастерства актера в Театральном училище им. Щепкина. Другие роли: Буланов («Лес»), Старый повар («Плоды просвещения»), Шмага, Чацкий, Хлестаков и др.
Сразу после окончания театрального училища в 1922 году в труппу был приглашен В. Э. Мейер (1901 —1940). В первые годы он исполнял эпизодические комедийные роли. Но уже в 1929 году, дублируя Кузнецова, сыграл Геннадия Дубравина в «Огненном мосте» Б. Ромашова, и это определило дальнейший путь молодого актера, выдвинуло его в число ведущих мастеров. Большинство его героев отличалось повышенной неврастеничностью, иногда даже казалось, что они стоят на грани психического заболевания. Отсюда проистекала их легкая душевная ранимость, то, что их поступки далеко не всегда можно было объяснить обыденной жизненной логикой. Это находило отражение в манере поведения: осторожные, неуверенные, какие-то незаконченные жесты, прерывающийся голос, то слишком громкий, то переходящий в шепот. В старом театре существовало понятие «герой-неврастеник», к Мейеру оно в значительной степени подходило. Но эта излишняя неврастеничность несколько смягчалась присущими актеру иронией и изяществом. У публики Мейер имел большой успех.
Так, самую высокую оценку заслужил В.Мейер, исполнив роль Мечика в инсценировке романа А.Фадеева «Разгром». Артист показывал испуганного и неврастеничного мальчишку, попавшего в странные и страшные для него условия и не знающего, как ему поступить. Его предательство в значительной степени происходило от растерянности мальчика из «хорошей» семьи, попавшего в непривычную и неприемлемую для него среду.
Играя Глумова в комедии А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», В.Мейер снимал со своего героя личину благородства и благопристойности и выводил на обозрение зрительного зала его таким, каким его увидел драматург в реальной московской жизни 60-х годов. Это был ловкий карьерист, воспитанный обществом мамаевых и городулиных, но воплотивший в себе «совершенный тип умного и циничного дельца новой пореформенной формации» (Б.Алперс «Об Островском». – «Театр», 1972, №7, с. 74).
Хлестаков в исполнении В.Мейера – избалованное барское дитя, в нем не чувствовалось злой гоголевской сатиры. Он был уморителен, когда ложился на подоконник и выглядывал на улицу, — настоящий любопытный ребенок. Хуже всего проводилась сцена вранья, в ней он оставался все тем же ребячливым капризулей.
В знаменитой постановке трагедии У.Шекспира «Отелло» В.Мейер играл роль Яго. Режиссер снял с этого персонажа маску злодея, и артист изображал его холодным дельцом, карьеристом, скрывающим искренние намерения за повадками весельчака и острослова. Но в целом, по утверждению критики, роль артисту не удалась. В исполнении В.Мейера Яго был прежде всего веселым и храбрым итальянским солдатом, и за это Отелло его любил. Желание досадить мавру объяснялось только ревностью. При этом Яго сам хорошенько не понимал, какое злодейство он затевал. Если бы Отелло, поверив в мнимую измену жены, просто отколотил бы Дездемону, Яго – Мейер был бы вполне удовлетворен. Поэтому в финале он отказывался слишком беззащитным, его уличили, и он не может торжествовать. По мнению Юзовского, Я го у Мейера был «довольно тривиальный вариант грязной личности, вызывающей естественную антипатию в рамках заурядно-банального житейского правдоподобия» (Ю.Юзовский «Образ и эпоха», с. 64).
Сразу после окончания театрального училища в 1922 году в труппу был приглашен В. Э. Мейер (1901 —1940). В первые годы он исполнял эпизодические комедийные роли. Но уже в 1929 году, дублируя Кузнецова, сыграл Геннадия Дубравина в «Огненном мосте» Б. Ромашова, и это определило дальнейший путь молодого актера, выдвинуло его в число ведущих мастеров. Большинство его героев отличалось повышенной неврастеничностью, иногда даже казалось, что они стоят на грани психического заболевания. Отсюда проистекала их легкая душевная ранимость, то, что их поступки далеко не всегда можно было объяснить обыденной жизненной логикой. Это находило отражение в манере поведения: осторожные, неуверенные, какие-то незаконченные жесты, прерывающийся голос, то слишком громкий, то переходящий в шепот. В старом театре существовало понятие «герой-неврастеник», к Мейеру оно в значительной степени подходило. Но эта излишняя неврастеничность несколько смягчалась присущими актеру иронией и изяществом. У публики Мейер имел большой успех.
Так, самую высокую оценку заслужил В.Мейер, исполнив роль Мечика в инсценировке романа А.Фадеева «Разгром». Артист показывал испуганного и неврастеничного мальчишку, попавшего в странные и страшные для него условия и не знающего, как ему поступить. Его предательство в значительной степени происходило от растерянности мальчика из «хорошей» семьи, попавшего в непривычную и неприемлемую для него среду.
Играя Глумова в комедии А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», В.Мейер снимал со своего героя личину благородства и благопристойности и выводил на обозрение зрительного зала его таким, каким его увидел драматург в реальной московской жизни 60-х годов. Это был ловкий карьерист, воспитанный обществом мамаевых и городулиных, но воплотивший в себе «совершенный тип умного и циничного дельца новой пореформенной формации» (Б.Алперс «Об Островском». – «Театр», 1972, №7, с. 74).
Хлестаков в исполнении В.Мейера – избалованное барское дитя, в нем не чувствовалось злой гоголевской сатиры. Он был уморителен, когда ложился на подоконник и выглядывал на улицу, — настоящий любопытный ребенок. Хуже всего проводилась сцена вранья, в ней он оставался все тем же ребячливым капризулей.
В знаменитой постановке трагедии У.Шекспира «Отелло» В.Мейер играл роль Яго. Режиссер снял с этого персонажа маску злодея, и артист изображал его холодным дельцом, карьеристом, скрывающим искренние намерения за повадками весельчака и острослова. Но в целом, по утверждению критики, роль артисту не удалась. В исполнении В.Мейера Яго был прежде всего веселым и храбрым итальянским солдатом, и за это Отелло его любил. Желание досадить мавру объяснялось только ревностью. При этом Яго сам хорошенько не понимал, какое злодейство он затевал. Если бы Отелло, поверив в мнимую измену жены, просто отколотил бы Дездемону, Яго – Мейер был бы вполне удовлетворен. Поэтому в финале он отказывался слишком беззащитным, его уличили, и он не может торжествовать. По мнению Юзовского, Я го у Мейера был «довольно тривиальный вариант грязной личности, вызывающей естественную антипатию в рамках заурядно-банального житейского правдоподобия» (Ю.Юзовский «Образ и эпоха», с. 64).
