Анатолий Васильевич Эфрос - советский театральный режиссер. Спектакли «В добрый час!» (1954), «Мольер» (1966), «Ромео и Джульетта» (1970), «Дон Жуан» (1973), «Женитьба (1975), «Вишневый сад» (1975), «Отелло» (1976), «Месяц в деревне» (1977), «На дне» (1984) и др. Автор книг о театре.
Дмитрий Крымов сделал выставку памяти своего отца, выдающегося режиссера Анатолия Эфроса.
Его идея изумительно проста: в театре Анатолия Васильева на Сретенке, в белом фойе, он вытянул длинный ряд столов, на столах — обычные фотографические корытца-кюветы с водой, на дне — черно-белые фотографии эфросовских спектаклей, прижатые камушками. Можно, конечно, долго и любовно описывать эту реку времени, эту театральную Атлантиду, ушедшую на дно. Можно сказать проще: камушками снимки придавлены не для пластической красоты образа, а чтобы они не всплывали на поверхность и не портились. На воздухе с ними может приключиться какой-то вредный химический процесс. Поэтому они надежно прижаты, лежат на дне. Черно-белый сгусток огромной театральной жизни. И очень короткой человеческой — когда он ушел, ему был всего шестьдесят один год.
Настоящим пристанищем для режиссера оказалась классика, позволяющая говорить на вечные темы. Основным мотивом спектаклей становилось предчувствие беды, смутная тревога, до поры до времени не выходящая на поверхность. Так, в «Трех сестрах» (1967) все начиналось с ослепительного вальса, в котором кружились несчастные герои. Чуждый внешним эффектам, Эфрос тем не менее будто взрывал изнутри знакомые всем истории, открывая в них новый смысл.
Неоднократно он обращался к творчеству Шекспира, им поставлены «Ромео и Джульетта» (1970), «Отелло» (1976), «Буря» (1983). «Шекспир пишет пьесы так, будто ребенок рисует картинки или что-то вырезает из цветной бумаги, — отмечал Эфрос. — Шекспира мы воспринимаем как очень сложного писателя, а он в чем-то пишет по-детски, азбучно и наивно».
Одним из лучших спектаклей Эфроса был «Вишневый сад» (1975), созданный в Театре на Таганке с Лопахиным — Высоцким. Он ставил Шекспира, как Чехова, а Чехова наполнял мощным, почти шекспировским ощущением конца света. Беспомощные владельцы «Вишневого сада» ютились на кладбище, не в силах противостоять крушению мира, в котором жили. Эфрос любил своих героев и сочувствовал им. Он не видел в их метаниях ничего смешного, а в возмездии, которое настигало негодяев, — ничего назидательного.
Бесспорной удачей Эфроса явилась и гоголевская «Женитьба» (1975), оказавшаяся у него пронзительной историей о несостоявшейся любви. Это был один из любимейших спектаклей Анатолия Васильевича. Он придумал его, лежа в больнице после инфаркта. Стал вспоминать самую смешную пьесу, а потом, когда ему принесли «Женитьбу» и он перечитал ее и начал разбирать, оказалось, что она не такая уж и смешная. Но эта смесь веселья и грусти стала основой спектакля.
В творческой манере Эфроса «условность внешних решений, развитое игровое начало, поэтическая легкость ритмов и мизансцен соединялись с глубокой психологической разработкой ролей». Он очень любил Мольера. На сцене Театра на Малой Бронной с успехом шли «Дон Жуан» (1973) и «Тартюф» (1981). «Мольер народен, — отмечал Эфрос. — У него земной взгляд. Его удивительный интеллект выражается в простой интонации. Высота его мышления лишена высокопарности. Самое трудное в Мольере — найти естественное и простое выражение страсти и интеллекта. И еще — лаконизм».
Эфрос снял несколько фильмов. Это «Шумный день» по Розову, «Таня» по А. Арбузову, «В четверг и больше никогда» по А. Битову, «Високосный год» по повести В. Пановой «Времена года» и другие. Было еще и телевидение, которому отдал столько сил, фантазий, надежд. Достаточно вспомнить телепостановки «Борис Годунов», «Всего несколько слов в честь господина де Мольера», «Страницы журнала Печорина», «Вешние воды». И еще была жизнь за письменным столом — три прекрасные, честные, искренние книги о театре и о самом себе.
Постепенно в театральном доме на Малой Бронной наступил кризис. Эфрос появлялся в нем все реже — приходил только на репетиции. Он ставит пьесу И. Дворецкого «Директор театра». Это был горький спектакль-исповедь, спектакль — подведение итогов. Герой пьесы, талантливый режиссер Вознесенский (его играл Николай Волков) находил единственно верный выход из собственного творческого кризиса — смерть.
Итак, спектакль был поставлен, и сразу после этого, в разгаре сезона, Эфрос из театра ушел. Это решение далось ему нелегко, о чем свидетельствуют хотя бы эти строки из книги режиссера «Я оставил на Малой Бронной свою актерскую компанию. Бедные, бедные мои актеры! Кто научил вас тому азарту интриги, который уничтожает в человеке художника Кто лишил вас скромности, кто вырастил в вас самомнение и самоуверенность Не я ли! Нет ничего ужаснее этих мыслей».
На доске объявлений был вывешен приказ Управления культуры — о том, что режиссер Натан Исаевич Эфрос по собственному желанию из театра уволен в порядке перевода на должность главного режиссера Московского театра драмы и комедии на Таганке.
В начале 1980-х годов Юрий Любимов отказался возвращаться из-за границы в СССР и был лишен советского гражданства. Эфросу предложили возглавить Таганку. Анатолий Васильевич принципиально не взял с собой практически никого из прежних актеров-единомышленников, чтобы не вызывать в таганской труппе ненужных опасений и пересудов. И получилось так, что старых соратников он оставил, а новых не приобрел. Через некоторое время из театра ушел Б. Хмельницкий, затем В. Смехов, В. Шаповалов и Л. Филатов. В мае 1996 года Филатов сказал «Я свой гнев расходовал на людей, которого этого не заслуживали. Один из самых ярких примеров — Эфрос. Я был недоброжелателен. Жесток, прямо сказать... Вообще его внесли бы в театр на руках. Если б только он пришел по-другому. Не с начальством. Это все понимали. Но при этом все ощетинились...»
На Таганке Эфрос успел поставить спектакли «На дне» (1984), «Вишневый сад» (1985) и «Мизантроп» (1986).
Прав ли был Эфрос в том, что пришел на «Таганку» Он ошибся. Ошибся смертельно — по крайней мере, для себя. Недоброжелатели добились даже большего, чем хотели, — 13 января 1987 года Анатолия Васильевича настиг очередной сердечный приступ, и его не стало. Ему не было и 62 лет.
«Иногда мне кажется, что искусством нужно заниматься только шутя, — писал Эфрос в своей последней книге «Продолжение театрального рассказа». — Мы сидели в кафе с корреспондентом журнала. Он так громко и серьезно спрашивал, а я так обстоятельно и серьезно отвечал, что в какой-то момент мне стало неловко а что думают остальные посетители кафе Ведь так серьезно можно говорить о том, что обвалился мост и поезд упал в реку. А театр — маленькое и смешное заведение, существующее для небольшой части населения. Но столько у нас страстей и многозначительности. На самом же деле это только театр».
http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=665&op=bio
Дмитрий Крымов сделал выставку памяти своего отца, выдающегося режиссера Анатолия Эфроса.
Его идея изумительно проста: в театре Анатолия Васильева на Сретенке, в белом фойе, он вытянул длинный ряд столов, на столах — обычные фотографические корытца-кюветы с водой, на дне — черно-белые фотографии эфросовских спектаклей, прижатые камушками. Можно, конечно, долго и любовно описывать эту реку времени, эту театральную Атлантиду, ушедшую на дно. Можно сказать проще: камушками снимки придавлены не для пластической красоты образа, а чтобы они не всплывали на поверхность и не портились. На воздухе с ними может приключиться какой-то вредный химический процесс. Поэтому они надежно прижаты, лежат на дне. Черно-белый сгусток огромной театральной жизни. И очень короткой человеческой — когда он ушел, ему был всего шестьдесят один год.
Настоящим пристанищем для режиссера оказалась классика, позволяющая говорить на вечные темы. Основным мотивом спектаклей становилось предчувствие беды, смутная тревога, до поры до времени не выходящая на поверхность. Так, в «Трех сестрах» (1967) все начиналось с ослепительного вальса, в котором кружились несчастные герои. Чуждый внешним эффектам, Эфрос тем не менее будто взрывал изнутри знакомые всем истории, открывая в них новый смысл.
Неоднократно он обращался к творчеству Шекспира, им поставлены «Ромео и Джульетта» (1970), «Отелло» (1976), «Буря» (1983). «Шекспир пишет пьесы так, будто ребенок рисует картинки или что-то вырезает из цветной бумаги, — отмечал Эфрос. — Шекспира мы воспринимаем как очень сложного писателя, а он в чем-то пишет по-детски, азбучно и наивно».
Одним из лучших спектаклей Эфроса был «Вишневый сад» (1975), созданный в Театре на Таганке с Лопахиным — Высоцким. Он ставил Шекспира, как Чехова, а Чехова наполнял мощным, почти шекспировским ощущением конца света. Беспомощные владельцы «Вишневого сада» ютились на кладбище, не в силах противостоять крушению мира, в котором жили. Эфрос любил своих героев и сочувствовал им. Он не видел в их метаниях ничего смешного, а в возмездии, которое настигало негодяев, — ничего назидательного.
Бесспорной удачей Эфроса явилась и гоголевская «Женитьба» (1975), оказавшаяся у него пронзительной историей о несостоявшейся любви. Это был один из любимейших спектаклей Анатолия Васильевича. Он придумал его, лежа в больнице после инфаркта. Стал вспоминать самую смешную пьесу, а потом, когда ему принесли «Женитьбу» и он перечитал ее и начал разбирать, оказалось, что она не такая уж и смешная. Но эта смесь веселья и грусти стала основой спектакля.
В творческой манере Эфроса «условность внешних решений, развитое игровое начало, поэтическая легкость ритмов и мизансцен соединялись с глубокой психологической разработкой ролей». Он очень любил Мольера. На сцене Театра на Малой Бронной с успехом шли «Дон Жуан» (1973) и «Тартюф» (1981). «Мольер народен, — отмечал Эфрос. — У него земной взгляд. Его удивительный интеллект выражается в простой интонации. Высота его мышления лишена высокопарности. Самое трудное в Мольере — найти естественное и простое выражение страсти и интеллекта. И еще — лаконизм».
Эфрос снял несколько фильмов. Это «Шумный день» по Розову, «Таня» по А. Арбузову, «В четверг и больше никогда» по А. Битову, «Високосный год» по повести В. Пановой «Времена года» и другие. Было еще и телевидение, которому отдал столько сил, фантазий, надежд. Достаточно вспомнить телепостановки «Борис Годунов», «Всего несколько слов в честь господина де Мольера», «Страницы журнала Печорина», «Вешние воды». И еще была жизнь за письменным столом — три прекрасные, честные, искренние книги о театре и о самом себе.
Постепенно в театральном доме на Малой Бронной наступил кризис. Эфрос появлялся в нем все реже — приходил только на репетиции. Он ставит пьесу И. Дворецкого «Директор театра». Это был горький спектакль-исповедь, спектакль — подведение итогов. Герой пьесы, талантливый режиссер Вознесенский (его играл Николай Волков) находил единственно верный выход из собственного творческого кризиса — смерть.
Итак, спектакль был поставлен, и сразу после этого, в разгаре сезона, Эфрос из театра ушел. Это решение далось ему нелегко, о чем свидетельствуют хотя бы эти строки из книги режиссера «Я оставил на Малой Бронной свою актерскую компанию. Бедные, бедные мои актеры! Кто научил вас тому азарту интриги, который уничтожает в человеке художника Кто лишил вас скромности, кто вырастил в вас самомнение и самоуверенность Не я ли! Нет ничего ужаснее этих мыслей».
На доске объявлений был вывешен приказ Управления культуры — о том, что режиссер Натан Исаевич Эфрос по собственному желанию из театра уволен в порядке перевода на должность главного режиссера Московского театра драмы и комедии на Таганке.
В начале 1980-х годов Юрий Любимов отказался возвращаться из-за границы в СССР и был лишен советского гражданства. Эфросу предложили возглавить Таганку. Анатолий Васильевич принципиально не взял с собой практически никого из прежних актеров-единомышленников, чтобы не вызывать в таганской труппе ненужных опасений и пересудов. И получилось так, что старых соратников он оставил, а новых не приобрел. Через некоторое время из театра ушел Б. Хмельницкий, затем В. Смехов, В. Шаповалов и Л. Филатов. В мае 1996 года Филатов сказал «Я свой гнев расходовал на людей, которого этого не заслуживали. Один из самых ярких примеров — Эфрос. Я был недоброжелателен. Жесток, прямо сказать... Вообще его внесли бы в театр на руках. Если б только он пришел по-другому. Не с начальством. Это все понимали. Но при этом все ощетинились...»
На Таганке Эфрос успел поставить спектакли «На дне» (1984), «Вишневый сад» (1985) и «Мизантроп» (1986).
Прав ли был Эфрос в том, что пришел на «Таганку» Он ошибся. Ошибся смертельно — по крайней мере, для себя. Недоброжелатели добились даже большего, чем хотели, — 13 января 1987 года Анатолия Васильевича настиг очередной сердечный приступ, и его не стало. Ему не было и 62 лет.
«Иногда мне кажется, что искусством нужно заниматься только шутя, — писал Эфрос в своей последней книге «Продолжение театрального рассказа». — Мы сидели в кафе с корреспондентом журнала. Он так громко и серьезно спрашивал, а я так обстоятельно и серьезно отвечал, что в какой-то момент мне стало неловко а что думают остальные посетители кафе Ведь так серьезно можно говорить о том, что обвалился мост и поезд упал в реку. А театр — маленькое и смешное заведение, существующее для небольшой части населения. Но столько у нас страстей и многозначительности. На самом же деле это только театр».
http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=665&op=bio
